Красный дом и старый английский стиль. История Отечество нам – Красные Дома
Когда португальский архитектор Луис Ребело де Андраде (Luís Rebelo de Andrade, его бюро существует с 1989 года) впервые посетил Эрдаде да Консидерада, он понял, что территория в 500 га не имеет никаких геодезических маркеров. Путешественники и гости могли легко заблудиться в красивом, но почти однородном ландшафте.
Архитектор спроектировал красный House 3000, который был призван стать новой точкой отсчета в этом районе. Ярко-красная постройка выделяется среди старых сосен и пробковых дубов.
Фасады дома имеют рифленую поверхность, благодаря ей красный цвет выглядит благородно.
Дом возведен в уединенном месте в нескольких минутах ходьбы от Алкасер-лу-Сал в Португалии.
Дом возведен в уединенном месте в нескольких минутах ходьбы от Алкасер-лу-Сал в Португалии. Именно здесь можно укрыться от городской жизни. Структура дома опирается на стереотипную форму дома - двускатная крыша, простые двери и окна. Архитектор намеренно ссылается на первые дома поселенцев на диком Западе, классические «дома прерий».
Территория в 500 га не имеет никаких маркеров. Путешественники могли легко заблудиться в однородном ландшафте.
Внутри дома все по-другому: интерьер простой, но изысканный. Деревянные полы, предметы ручной работы, традиционные узоры и современная мебель сочетаются в эклектичном пространстве. Благодаря большим окнам из комнат открываются эффектные виды на живописный лес, а также много дневного и солнечного света.
Как в главном доме, так и небольшом здании фермы минимизировали затраты на строительство, в обеих постройках использовано минимальное количество материалов.
Все комнаты белые. Главное украшение - текстиль ручной работы, хорошая мебель и несколько эффектных светильников.
Архитекторы сосредоточились на экологичности. Они установили солнечные батареи и передовые системы нагревания воды, а также резервуары для сбора дождевой воды. В результате получилось, что дом вырабатывает больше энергии, чем расходуют его жильцы.
Точнее в то время улица была еще совсем юной и именовалась 1-я улица Строителей . Четную сторону в 1952-54 гг. сформировал жилой квартал «Красных домов», к 1959 году почти была достроена нечетная сторона. И появилась новая улица в городе, названная в честь суровых первопроходцев с экскаваторной и грузоподъемной техникой на Юго-Западе.
1. Вид на «Красные дома». Кадр сделан на площадке между домами 7к1 и 11к1 по ул. Строителей.
2. Доска почета. Вид с площадки в сторону Ленинского проспекта, видны дворы домов 7к1, 3.
Не будем отвлекаться на соседние дворы и вернемся на четную сторону к «Красным домам».
3. «Красные дома» на ул. Строителей.
Очевидно, что дома прозвали красными за цвет их отделки. Более подробное объяснение (или интерпретация) данного названия рассмотрено в статье Алексея Рогачева «Юго-западу 50» («Квартира, дача, офис», №95, 03/06/2002) :
Жилой ансамбль «Красных домов» на ул. Строителей (д. 4, 6) был построен в 1952-54 гг. Красными их прозвали за цвет отделочной плитки. Период строительства домов совпал с моментом, когда производство керамических плиток для облицовки фасадов зданий находилось еще на стадии эксперимента. Одну из технологий изготовления предложил инженер Мелий. Красными плитками (плитками Мелия), изготовленными по этой технологии, были покрыли фасады первых 14 жилых корпусов Юго-запада. Век красных плиток оказался недолог - всего через несколько лет для московских домов окончательно установился привычный для нас бежево-розовый цвет, который и стал господствующим на просторах Юго-запада.
Расстановка «красных» домов в плане напоминает две обращенные навстречу друг другу скобы (из семи корпусов каждая), между которыми расположился удивительно уютный, замкнутый но при этом просторный и обильно озелененный двор. А вокруг массива «красных» домов расстилается другой, внешний двор, окруженный со всех сторон домами, стоящими по границам квартала.
5. Двор «Красных домов». Фото 1955 г. Вид от дома 4к4 к дому 6к4 (в сторону пр-та Вернадского).
6. Двор «Красных домов». Фото второй половины 1950-х. Вид из двора дома 4к.1-7.
Здесь же, на южной границе, пролегающей по улице Строителей, можно ознакомиться с интересным образцом использования рельефа местности. В небольшой пригорок вдоль улицы врезан гараж для индивидуальных автомобилей (архитектор И.Виноградский). Крыша гаража служит площадкой для прогулок, что подчеркнуто постановкой на ней двух беседок довольно легкомысленного вида.
7. Ул. Строителей, вид в сторону Ленинского проспекта. Фото второй половины 1950-х (1955-57), слева виден квартал «Красных домов». Cканы фотографий из книги «Москва. Планировка и застройка города. 1945-1957. Часть первая».
8. «Красные дома», схемы, планы.
9. Улица Строителей, вид в сторону Проспекта Вернадского. Фото середины 1960-х (1962–67).
Ну, вот, пожалуй, и все. Осталось назвать тех, кто разрабатывал генеральный план застройки этого замечательного московского района. Эту благородную задачу успешно решили сотрудники мастерской №3 Моспроекта, руководимой известным архитектором А.В.Власовым.
10. Вид на 13 квартал Юго-Запада с «Дома преподавателей» на Ломоносовском пр-те. Фото второй половины 1960-х (1967). В глубине квартала виден жилой комплекс «Красных домов» и беседка на крыше гаражного комплекса.
Вернемся к фильму. В статье Рогачева упоминается, что изначально архитектурный ансамбль «Красных домов» на Строителях включал в себя две легкомысленного вида беседки, установленне на крыше гаражного комплекса. В настоящее время ни одной из них не сохранилось. В какой-то момент по неустановленным причинам их демонтировали и, главное, никто уже не помнит когда и почему. Более того, одна беседка точно была и неизвестно где была вторая.
11. Вид на «Красные дома». «Достопримечательное места» на Яндекс.Картах .
12. Вид на «Красные дома».
На кадрах, снятых в движении с грузовика, можно поближе разглядеть основания колон беседки.
13. Современный вид на «Красные дома».
Беседки современные. В торце стены прорублены витринные окна и переоформлен вход в помещение.
14. 13-й квартал на Юго-Запада Москвы. Скан фотографии из книги «Старая Москва. Часть 11» (из журнала Виктора Борисова) .
Замечательный кадр. Вид от «Красных домов» на ул. Строителей в область. Слева на кадре видны колонны беседки.
15. Улица строителей, современный вид. Фото из из журнала jst_ru
.
В настоящее время дома сохранились в очень приличном состоянии и глаз радуется, когда проходишь этот квартал.
16. «Красные дома», современный вид. Элементы декора. Фотографии из альбома «Квартал красных домов » M rJanka на Яндекс.Фотках.
17. «Красные дома», современный вид. Элементы декора. Фотографии из альбома «Квартал красных домов » M rJanka на Яндекс.Фотках.
Кроме ул.Строителей «Красные дома» были построены в Москве еще в двух местах.
18. Строительство жилых домов на 1-й Хорошевской улице. Фото середины 1950-х (1956). Из книги «Москва. Планировка и застройка города. 1945-1957».
Справа строящееся здание «Красных домов».
19. «Красные дома» на ул. Куусиена, современный вид. Фотографии из альбома «Квартал красных домов » M rJanka на Яндекс.Фотках.
20. «Красные дома» на ул. Б.Галушкина, современный вид.
Из серии «Красных домов» дома на ул.Строителей являются более ранними (1952-54) и наиболее масштабными, в сравнении с остальными домами данной серии. На Б.Галушкина дом построен в виде скобы (постройка 1956-57), на Куусиена выстроили только торцевую часть, выходящую на улицу, без замкнутого двора (постройка 1956-57).
P.S.
В полном цвете «Красные дома» на Строителях встречаются в фильме Веселые истории (1962 г., режиссер Вениамин Дорман) . При просмотре обратите внимание, в кадрах присутствует беседка.
Обычная картина, адские водители
...
И в детективе Версия полковника Зорина (1978 год, реж. Андрей Ладынин, Мосфильм) , см. начиная с 2425 минуты от начала.
Уильям Моррис - английский художник, дизайнер по ткани и мебели, оформитель книг, разработчик типографских шрифтов, поэт и социалист - стоял у истоков концепции синтеза - ключевого понятия нового искусства.
Открыл миру художественные и философские трактаты искусствоведа Джона Рескина, который, опираясь на этический принцип единства Красоты и Добра, утверждал, что предметное окружение общества свидетельствует о его моральном состоянии. Для Рескина понятие красоты неотделимо от понятий справедливости, добродетели, верности природе. Познать истину для художника означало приблизиться к природе, для чего в своем творчестве необходимо ей подражать.
Постройка и обстановка им собственного дома, известного под названием "Красный Дом" (1860), явились попыткой перенести в жизнь и художественную практику морально-этические утопии Рескина, попыткой осуществления синтеза архитектуры, живописи и декоративного искусства в одном ансамбле. Красный дом - один из первых образцов архитектуры "Движения искусств и ремесел" - был построен архитектором Филипом Уэбблом в Бексли-Хис (ныне часть Лондона). Моррис с друзьями-художниками пытался превратить его в совокупное произведение пространственных искусств, гармоничную среду, которая послужит матрицей идеальных человеческих отношений, облагороженного искусством обаза жизни.
В профессиональном плане цель была достигнута. Осуществляя утопии Рескина с ее идеалами простоты и справедливости, ансамбль дома следует традициям добротного средневекового ремесленничества. Он прост и естественен в сравнении с неоготическими постройками своего времени. Таким же сдержанным было и внутреннее оформление дома. Общая простота внутренних помещений со стенами белого цвета оттенялась художественно-выразительными предметами мебели, витражами, фресками, выполненными усилиями художников и ремесленников, связанных с прерафаэлитами.
Проделанная Моррисом и его товарищами работа была неординарной и впечатляющей, с ощутимым романтическим настроем. В каком-то смысле Ред-хауз послужил созданию замкнутой коммуны художников, своего рода средством бегства от господствующих в те времена эстетических норм.
Развивая эксперимент, начатый строительством Красного дома, Моррис в 1861 году основал фирму "Моррис, Маршал, Фокнер и К -Работники искусства". Моррис и его единомышленники пытались вернуться к великолепию средних веков и выпускали обои, такни, витражи, шпалеры и мебель ручной работы. Использовавшая только квалифицированный ручной труд фирма имела успех; продукция хорошо раскупалась. Большинство ранних работ фирмы стояли очень дорого. Дирекция Южно-Кеснгтонского музея, для которого фирма оформляла интерьер Зеленой столовой, сокрушалась по поводу того, во что обошлась ее отделка; те, кто видел дизайнерские работы фирмы, замечали, что, "если хочешь соответствовать стандартам Морриса, имей толстый кошелек". Позднее фирма старалась выпускать вещи для людей со скромным достатком. Самым знаменитыми образцами мебели простых форм, выпускавшейся "Моррисом и К", стала серия "сассекских" стульев. "Мебель добрых горожан", как ее называли, создавалась на основе народной традиции английских сельских домов, восходящей к 18 веку. "Сассекские" стулья продавались намного дешевле других изделий фирмы - от 7 до 35 шиллингов - и были, безусловно, по карману любому классу.
Вместе с тем в 1880е годы, наиболее удачливые для фирмы в финансовом отношении, намечается сдвиг в оценке Моррисом значения содружества "Искусств и ремесел". Моррис понимает, что, несмотря на попытки создавать дешевые вещи, созданная им фирма, создававшая по-настоящему красивые предметы быта, работает только на богатых. Моррис столкнулся с дилеммой, коснувшейся всех ремесленников Европы и США, связанных "Движением искусств и ремесел": изделия ручной работы намного дороже фабричных и, стало быть, недоступны массам неимущих. Отвергая машинное производство, Моррис не смог сделать качественные вещи доступными массовому потребителю, повлиять на быт и художественную культуру времени. Признав это, он пришел к выводу, что идеал неосуществим вне преобразований общества. Отвергая веру в эстетическую утопию, Моррис, однако, не отказался от утопизма как такового, примкнув в 1883 году к социалистическому движению.
В 1890 году Моррис основал свое последнее предприятие, знаменитую типографию "Кельмскотт Пресс", в которой занялся дизайном шрифтов, переплетов и виньеток.
Умер Моррис в 1896 году. Его вклад в развитие и реализацию принципов "Движения искусств и ремесел" неоценим. Мастера ручного труда долго после смерти Моррис лелеяли романтическую надежду на то, что искусство способно изменить существующий уклад жизни. Идеи движения, направленные на гармонизацию индустриального общества способствовали выработке нового направления, предназначенного для массового механизированного производства товаров широкого спроса, которое впоследствии будет именоваться "дизайн".
За мной, читатель! - захотелось воскликнуть мне, приступая к рассказу, воскликнуть вслед за Михаилом Булгаковым. Воскликнул и задумался: почему вспомнился мне вдруг Михаил Афанасьевич?
Возможно, из-за этих вот строк: «Неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула?» - это говорит Воланд.
А вот продолжает Маргарита: «Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах».
Многие из нас, наверное, мечтали о вот таком идеальном доме - где есть место для прогулок и труда, для дружеских встреч и уединения, где уют сочетается с романтикой. Многие думают о доме своей мечты, но немногие решаются построить его. Однако именно так поступил молодой английский художник и дизайнер Уильям Моррис.
Выпускник Оксфорда, один из создателей движения прерафаэлитов, в 1859 году он женился на натурщице Джейн Берден. Джейн, дочь конюха и служанки, был замечена лидером прерафаэлитов Россетти, когда с подругами она пришла в театр Друри-лейн. Во время работы над фресками конференц-зала в Оксфорде Джейн познакомилась с Моррисом.
Джейн Берден, ставшая Джейн Моррис, была одной из необычных и ярких женщин своей эпохи. Практически неграмотная до замужества, после она занялась самообразованием, изучала иностранные языки, научилась играть на пианино, изменила манеру речи. Есть предположения, что она стала одним из прототипов Элизы Дулитл в «Пигмалионе» Шоу (и в мюзикле «Моя прекрасная леди»). Но известность Джейн снискала все-таки не образованность, а редкая, уникальная красота. Ее писали многие прерафаэлиты, в том числе и ее муж Уильям Моррис, изобразивший возлюбленную в образе Гвиневры (один из ключевых образов для творчества прерафаэлитов).
Но гораздо больше Джейн изображал Габриель Данте Россетти, самый яркий представитель братства прерафаэлитов. В его работах она представала то греческой Прозерпиной, то сирийской Астартой, то героиней викторианского поэта Теннисона.
Увлеченной своей любовью, Моррис решил построить особый, уникальный дом.
Это должно было быть не просто уютное гнездышко для влюбленных, но и не основательный викторианский особняк. Это должен был быть дом, сочетающий эстетические и социальные увлечения прерафаэлитов.
Моррис задумал Red House как воплощение средневекового идеала красоты и современного представления о комфорте, уюте, открытом пространстве и потоках света, которые так нужны художнику. Вместе с архитектором Веббом дом был спроектирован и построен за год. В 1860 году молодожены переехали в свой замок.
Удалось ли Моррису создать в своей доме кусочек Утопии? Пожалуй, да. Морисы были очень щедрыми хозяевами, и в доме часто гостили друзья и коллеги. Наиболее частыми были Россетти с его возлюбленной Элизабет Сиддал и Берн-Джонс с женой Джорджианой. До обеда гости вместе с хозяевами работали над фресками и гобеленами, потом наступала череда обеда - Моррис любил вкусно поесть. Работа чередовалась с играми в прятки, «яблочными битвами», прогулками по окрестностям.
Осталось множество рисунков Россетти и Берн-Джонса, которые позволяют передать атмосферу этого радостного, творческого дома, где шутки и веселье были нормой.
Попробовать ощутить атмосферу Красного дома может каждый, кто окажется в Лондоне. За полчаса электричка домчит вас до станции Bexleyheath, расположенной в центре одноименного городка. Как-то раз и мы вместе с нашими лондонскими друзьями решили проделать этот маршрут. Еще полчаса по дороге (считая время на сбор плодов с дикорастущей сливы, встретившейся нам по дороге), и мы проходим к ограде дома.
Red House окружен небольшим садом, в глубине которого скрывается касса и чайная комната. Можно взять чаю и посидеть за деревянными столами, пытаясь мыслями погрузиться в прошлое. Сам дом, пожалуй, удивит своей «стандартностью» тех, кто знает его репутацию новаторского для своего времени строения. Черепичная крыша, красные кирпичные стены - да это же стереотип английского загородного дома!
Все дело в том, что этот стереотип и возник-то благодаря работам Морриса и его последователям из движения «Arts and Krafts». До этого типичным загородным домом был или тюдоровский замок из необработанного камня, или классицистический особняк с колоннами у входа.
Внутри Красного дома осталось не так уж много от оригинального дизайна. Хотя последующие владельцы и относились внимательно к дому, понимая его значение, что-то было продано, что-то утрачено или изменено. Но все равно прежняя сказка не покинула дом - то профиль Гвиневры, то латы Ланселота мелькают то на дверцах гардероба, то на стенах гостиной. В мастерской Морриса оригинальные печатные камни, с которых он печатал обои и ткани. Во дворе стоит сам печатный станок.
Судьба Морриса «после Красного дома» неоднозначна, не укладывается в рамки. С одной стороны тянет написать о ней в ключе «разрушение утопии». Не удались планы построить рядом дом для Берн-Джонса (у того умер новорожденный сын, и он впал в депрессию). Ухудшились отношения с женой - увлекающаяся Джейн стала любовницей Россетти, ближайшего друга и товарища по Братству прерафаэлитов. Растущий дизайнерский бизнес требовал все более частого присутствия в Лондоне. В 1865 году Моррис забросил Red House и уехал оттуда.
Утопия умерла? Не совсем. Моррис нашел в себе силы и в жизни следовать провозглашенным им принципам. Он снимает на паях с Россетти коттедж Kelmscott Manor в Оксфордшире, где какое-то время они живут втроем с Джейн. После периода разрыва, когда Джейн несколько месяцев живет с Россетти вдвоем, она возвращается в Моррису и остается с ним до конца его дней.
В 1890 появляется роман «Вести ниоткуда», где Моррис выражает свой взгляды на жизнь в развернутой форме: «Это сон современника, весьма похожего на самого Морриса, о будущем, поэма в прозе. Автор описал идеал, к которому сам стремился всю жизнь — это человек, преобразивший мир своим трудом. Нет более голода и принуждения, стимулом к работе является жажда творчества и каждое произведение человеческих рук — произведение искусства. Города превратились в огромные сады, нет более частной собственности, классов, в любви следуют своему чувству, исчез институт брака, порождённый корыстью».
(Любопытно, что в то время, как Моррис планировал Red House, Лондон посетил другой утопист - Николай Чернышевский. В его романе «Что делать?» можно будет увидеть взгляд на любовь и брак, в чем-то очень близкий моррисовскому).
…Нам пора покидать Red House. Небольшая фотосессия с друзьями, допиваем чай - и в обратный путь. Пожалуй, надо будет на днях заехать в Tate Britain, чтобы снова посмотреть увидеть Джейн Берден…
Cтаринное графство Кент в Уэссексе (центральная часть Англии) богато памятниками истории. Здесь немало мест, притягивающих внимание туристов. Но "Красный дом" Уильяма Морриса - настоящая Мекка для путешествующих эстетов. Он, как ни одно другое здание Англии, воплотил в себе духовные и художественные искания "Братства прерафаэлитов" - объединения мастеров кисти, стоявшего у истоков модерна .
Когда Моррис скончался, лечащего врача спросили о причине смерти. "Не может один человек делать работу десяти" - отвечал тот. Моррис всю жизнь работал в самых разнообразных областях. Сейчас трудно представить себе книгу по истории английской общественной мысли, литературы, живописи, архитектуры, прикладного искусства и книгоиздательского дела, не упоминавшую бы имени Морриса. Разносторонностью своих интересов он напоминал людей Возрождения.
Дворянин по происхождению, Моррис любил ручной труд и рассматривал его как высшую степень наслаждения для творческого человека. Он не делал различия между умственной и физической работой, ткал ковры, резал по дереву, сам составлял краски, конструировал мебель, во все вкладывая массу изобретательности и вкуса. От произведений его рук исходят необыкновенное тепло и энергия. Райские птицы, тропические фрукты, экзотические деревья и цветы - в рисунках на ткани мастер воплощал образы идеального города-сада. Именно такая обивка с крупными сочными лимонами украшала любимое кресло Уинстона Черчилля. Премьер-министр не расставался с шедевром Морриса даже во время поездок за океан и считал его своим талисманом.
"Мне не хотелось бы покидать этот мир, - сказал Моррис незадолго до смерти. - Он ведь удивительно радушно меня встретил". Это было правдой. Уильям родился в 1834 г. в семье преуспевающего коммерсанта. Он очень рано научился читать и без труда занимался в школе, а на досуге "проглатывал" романы Вальтера Скотта или разъезжал в игрушечных латах по лесу, примыкавшему к дому, на подаренном родителями пони. Впоследствии Моррис стал крупнейшим в Англии экспертом по средневековым рукописям и большим знатоком искусства той эпохи.
В 19 лет Уильям поступил в университет и с головой окунулся в бурную атмосферу научных, художественных и общественных споров. Только что отгремели волнения чартистов. Сытый, самодовольный, спокойный мир викторианской Англии казался незыблемым. Этот ханжеский, пуританский, чопорный период торжества буржуазности без симпатии вспоминали многие люди искусства. "Буржуа, кругом одни буржуа со своим славословием прибыли, со своей верой в собствешгую непогрешимость, со своими вкусами в литературе, искусстве, архитектуре..." - позднее напишет Моррис.
Молодой Уильям считал себя обязанным бороться против проявлений буржуазности. Он задыхался в царстве безвкусицы. Ему претили разговоры о пользе и выгоде. На первых порах студента привлекло так называемое оксфордское движение, инициатором которого еще в 30-х гг. XIX в. был богослов Джон Генри Ньюмен. Красота и духовность католических обрядов казались сторонникам этого течения способом освободиться от принципа эгоистического интереса, господствовавшего в буржуазном обществе. Одно время Моррис даже собирался пожертвовать все свои деньги на основание монастыря. Однако увлечение англокатолицизмом вскоре прошло. Он все больше чувствовал себе человеком искусства.
Университетский друг Морриса Эдуард Берн-Джонс уже решил стать художником. А сам Уильям открыл в себе поэтический талант и увлекся историей архитектуры. Они с Берн-Джонсом мечтали теперь основать некое братство на средневековый манер и начать "крестовый поход" против общества. Этот "крестовый поход" мыслился юношам как борьба за чистоту религии и искусства. Одновременно Моррис увлекся "феодальным социализмом" Томаса Карлейля - популярного в те годы историка и публициста, умно и зло критиковавшего систему понятий английского буржуа и призывавшего вернуться к средневековой организации общества.
Панацеей от всех бед Моррису казалось искусство, способное обратить мысли человека к добуржуазному прошлому. Медиевизм - возвращение к Средневековью - имел в Англии XIX столетия много сторонников. Ему отдал дань и молодой Дизраэли, впоследствии премьерминистр Англии. Медиевизм положил в основу своих теорий и крупнейший искусствовед той поры Джон Рескин, который помог формированию эстетических идеалов Морриса. Надежды аристократов вернуть себе утерянное после промышленного переворота положение и антибуржуазность демократической интеллигенции нередко вливались в те годы в единое русло медиевизма.
Моррису не стоило труда найти кружок единомышленников, напоминавший братство защитников красоты и духовности. Подобный кружок существовал уже с 1848 г. и назывался "Братство прерафаэлитов". Это было объединение молодых художников, положившее начало многим модернистским течениям в Европе. Вокруг творчества его членов не затихали страсти. Рескин горячо поддерживал прерафаэлитов, академисты же не прекращали своих нападок. Моррис тоже решил выступить в защиту прерафаэлизма и с этой целью некоторое время издавал за свои счет небольшой "Оксфордский и кембриджский журнал". Потом он и сам вступил в братство.
Молодые художники-прерафаэлиты были немного мистики, немного богема. В свое время большинство членов кружка увлекались теми или иными радикальными течениями, однако довольно скоро от них отошли и посвятили себя созданию неакадемического, т. е. "небуржуазного", искусства и выработке собственного идеала красоты, перекликающегося со Средневековьем. Моррис поступил в своеобразное послушничество к главе этого кружка - художнику и поэту Данте Габриэлю Россетти. Он мечтал рисовать, как Россетти, жить, как Россетти.
Увлечение Морриса эстетическими принципами Россетти простерлось до того, что в 1859 г. он женился на его натурщице Джейн Барден, в которой, по общему мнению членов кружка, воплотился прерафаэлитский идеал красоты.
Вернувшись из свадебного путешествия, Моррис со своим другом архитектором Филиппом Спикменом Уэббом построил себе в городке Элтоне в графстве Кент дом, которому дал название "Ред-Хаус" из-за цвета необлицованных кирпичных стен и черепицы. Не только цвет дома, но и сама манера постройки несла в себе протест против общепринятого в те годы мнения, будто стены должны быть обязательно оштукатурены, а крыша покрыта шифером.
Есть постройки, знаменитые благодаря уникальным архитектурным решениям. Славу другим принесли имена великих зодчих. "Красный дом" - слепок с уникальной личности своего хозяина: художника, поэта, социалиста и общественного деятеля Уильяма Морриса, чьей необычайной творческой энергии хватило бы на дюжину живописцев и ремесленников.
В течение пяти лет хозяин с друзьями оформляли интерьеры дома. Мебель, ковры, занавеси, витражи, покрывала для кроватей... Россетти написал для кабинета Морриса триптих на темы стихотворений Данте Алигьери. Новый подход к дому и его обстановке вызвал огромный интерес сначала в мире искусства, а затем и у состоятельных обывателей. Именно в «Ред-Хаусе» Моррис организовал мастерскую по изготовлению предметов декоративно-прикладного искусства. Это объединение называлось "Арт энд крафт" - "Искусство и ремесло".
Моррис и Уэбб создают "новое" из хорошо забытого старого - средневековый английский дом-крепость вместо аккуратного викторианского коттеджа на лужайке. Все в нем - от дверей до посуды - сделано руками хозяина и его друзей-единомышленников. Г-образный в плане дом был исключительно удобен для жизни, функционален, как сейчас принято говорить. В зависимости от назначения комнат окна имели разную форму: длинные прямоугольные, небольшие квадратные и даже круглые. В некоторые из них были вставлены витражи. Плющ увивал стены и взбирался до конька крыши. Шпиль с флюгером венчал выступавшую из общего объема квадратную башенку с шатровой кровлей. Во дворе располагался деревенский колодец.
В 1865 г. он в содружестве с другими прерафаэлитами открыл фирму "Моррис и К." по производству мебели и предметов внутреннего убранства домов, которая была призвана изменить вкусы публики. Первые два года фирма почти не имела клиентуры, и Моррису приходилось довольствоваться украшением церквей. Однако начиная с 1867 г. мебель, обои, драпировки, гобелены и другие предметы, выпускаемые фирмой, начали пользоваться большим спросом. Стиль Морриса вошел в моду. Борьба за "небуржуазное" искусство принесла неожиданные плоды. Буржуа с восторгом раскупали изделия фирмы, оставаясь, разумеется, такими же буржуа. Но людям не слишком состоятельным эти предметы были не по карману.
Конструируя мебель, Моррис ориентировался на простые формы. Достаточно взглянуть на дубовый стол из "Красного дома". Его дизайн приписывают Филиппу Уэббу и Георгу Джеку и датируют 1880-1890 гг. Очень интересен также черный стул с плетеным сидением, который предназначался для людей с самым скромным достатком. В формах этого стула прослеживается влияние дизайна деревенской мебели XVIII в. Именно в деревенском интерьере, в жилищах рабочих и ремесленников искал Моррис вдохновлявшие его мотивы дизайна, лишенные вычурности, зато обладавшие четкостью форм. Кресло-качалка из "Красного дома" - типичный образец мебели так называемых квакеров - секты протестантов, эмигрировавших из Англии в США в 1774 г.
Казалось бы, став удачливым бизнесменом, Моррис должен был забросить социалистические увлечения. Однако произошло обратное. Сколько людей искусства, начав с бунта против буржуазности, добиваются признания и расстаются с идеалами юности. Моррис воспринял успех своей фирмы едва ли не как личное поражение. Он все более тяготел к идеям об изменении самой общественной системы. В 70-х гг. XIX в. Англию один за другим сотрясают экономические кризисы. В эти годы Моррис знакомится с "Капиталом" Маркса и восторженно принимает книгу, хотя не может одолеть экономической части. Когда в самом начале 1883 г. была создана Социал-демократическая федерация, художник сразу же стал ее членом. Впрочем, призывы к немедленной революции он считал безответственными. Будучи человеком действия, Моррис разрывается между бурлящим Лондоном и "Красным домом" в Кенте.
Морриса и "Арт энд крафт" причисляют к предшественникам модерна и даже конструктивизма. Стиль Морриса, пришедший на смену блеску Викторианской эпохи, проповедовал единение творческой интеллигенции и трудящихся масс, отказ от использования колониального сырья и возврат к собственным, традиционным источникам вдохновения. Естественные цвета, неяркая природная колористика, истинно английская сдержанность и вкус - вот что отличает творения Морриса. Он сам за ткацким станком воплощал свои дизайнерские решения. Моррис стремился следовать принципу равнозначности рисунка и фона, который перешел впоследствии в орнамент модерна. "Не имейте в своем доме ничего, что бы вам не пригодилось или не казалось красивым" - таков был девиз художника. Посетители толпой повалили в "Красный дом". Бывал здесь и Чарлз Диккенс, с которым подружился хозяин. Моррис выходил к заказчикам в грязном фартуке, с испачканными краской руками. Он выглядел необычайно колоритно - невысокий, очень сильный и широкоплечий, небритый, с распущенными длинными волосами.
Спрос па продукцию мастерской Морриса подталкивает художника к открытию фабрики. Она просуществовала до конца Первой мировой войны, пережив хозяина, умершего в 1896 г. Жесткая послевоенная конкуренция привела к тому, что производство было поглощено крупнейшей компанией Великобритании "Сандерсон и сыновья". Правда, к этому времени изделия в стиле Моррисона уже завоевали славу, и производство в традициях "Арт энд крафт" было сохранено.
